Дом на набережной: люди и тени / территория истории

Веге

Словосочетание «шоколадный король», которое последние несколько десятилетий часто употребляют по отношению к Роберту Георгиевичу Веге, думаю, проделки риелторов. У них заведено придумывать какие-нибудь истории про дома, чтобы побыстрее и подороже продавать квартиры. Еще этот дом ошибочно называются «домом Шаляпина». Я живу рядом, иногда идешь — плывут кораблики: с одного доносится про шоколад, с другого — про Шаляпина. У Р.Г. Веге было незначительное количество акций в компании «Жорж Борман», но даже самого Бормана никто не называет шоколадным королем (хотя в Петербурге он именно им и был).

На самом деле отец Роберта — Георгий Иванович Веге — был доктором и основал в 1876 году на правом берегу Невы ультрамариновый завод. До этого таких заводов в России не было, а потребность в ультрамарине была — и он был привозной, довольно дорогой. Дела на заводе шли блестяще. В то время многие ринулись в эту отрасль, но Веге всех победил — почти все конкуренты позакрывались, а его завод вплоть до революции производил больше половины всего ультрамарина в России.

Роберт Георгиевич Веге родился в 1869 году, в 1894-м выпущен из Николаевского кавалерийского училища в Лейб-гвардии Гродненский гусарский полк (как Лермонтов). В 1900-х подполковником служил в Главном штабе, с 1909-го в отставке, единоличный владелец Киновиевского ультрамаринового завода. Тогда же переселился в отцовский особняк (современный адрес: Октябрьская наб., 38. — Прим. ред.). Сейчас этот особняк в ужасном состоянии: там мощный грибок, все расхищено — похоже, этот дом уже ничто не спасет.

История высотки на Котельнической набережной

История жилого дома на Котельнической набережной начинается с одного любопытного момента: известно, что все сталинские высотки, предусмотренные постановлением “О строительстве в Москве многоэтажных зданий”, были заложены в один день – 7 сентября 1947 года, в честь 800-летия Москвы. Однако, строительство дома на Котельнической фактически началось намного раньше – в 1938 году. Дело в том, что первым в 1938-1940 годах был построен 9-этажный корпус вдоль Москвы-реки, который изначально строился как отдельный жилой дом и был включён в проект позднее, с частичным переоформлением фасада.

Для строительства высотки были полностью снесены 4 переулка – Большой и Малый Подгорные, Свешников и Курносов – и срыт склон Швивой горки, одного из исторических холмов Москвы. Считается, что на возведении дома именно в этом месте настоял Лаврентий Берия, лично курировавший строительство.

Здание по проекту Дмитрия Чечулина и Андрея Ростковского строилось в том числе силами советских заключённых и немецких военнопленных, привлечённых к работе через Главное управление лагерей промышленного строительства (Главпромстрой или ГУЛПС). Заключённые также позировали скульпторам для барельефов. Говорят, строители оставляли на окнах и стенах технических помещений и подвалов нацарапанные гвоздём “послания”: номера своих отрядов, “строили зеки” и другие незамысловатые фразы; существуют также городские легенды о замурованном при строительстве прорабе и заключённом, который якобы сумел спуститься вниз на фанерных крыльях, но они едва ли имеют какое-то отношение к реальности – точно такие же легенды ходят про строительство Главного здания МГУ.

Комплекс задумывался как настоящий город в городе: для удобства жильцов в нём были обустроены почтовое отделение, прачечная, булочная, гастроном и кинотеатр “Знамя” (с 1966 года – “Иллюзион”).

В “старый” корпус, расположенный вдоль Москвы-реки, изначально селили сотрудников НКВД, затем стали подселять военных и партийных деятелей. После строительства центрального объёма и противоположного крыла в дом стали заселять представителей советской элиты: творческую интеллигенцию, выдающихся учёных, военных и партийную номенклатуру, в память о которых на фасаде дома установлено большое количество мемориальных табличек. Среди прочих в доме в разные годы проживали Фаина Раневская, Галина Уланова, Александр Ширвиндт, Александр Твардовский, Людмила Зыкина, Роберт Рождественский, Василий Аксёнов, Константин Паустовский а также сам Дмитрий Чечулин – автор проекта здания.

После распада Советского Союза квартиры в здании стали скупать “новые русские”, чиновники и успешные российские артисты.

Любопытным моментом в современной истории жилого дома на Котельнической набережной стало дело о покраске звезды: 20 августа 2014 года – во время вооружённого конфликта на востоке Украины – на шпиль высотки был водружён украинский флаг, а половину звезды покрасили в голубой цвет, из-за чего она также приобрела расцветку украинского флага. Было возбуждено уголовное дело по факту вандализма (позже его переквалифицировали в хулиганство), по подозрению в котором задержали четырёх бейсджамперов, совершивших прыжок с высотки в день покраски, и питерского руфера. Ответственность за происшествие взял на себя украинский руфер Павел Ушивец (Mustang Wanted), который посвятил свой поступок Дню независимости Украины. Бейсджамперов позже оправдали и отпустили, а питерского руфера осудили за содействие Павлу Ушивцу.

На сегодняшний день высотка постепенно утрачивает свои позиции в рейтингах эксклюзивной недвижимости, поскольку в Москве появилось много новых необычных проектов, исполненных с большей роскошью и считающихся более престижными, но ничуть не уступает позиций в культурном плане, по-прежнему выступая одним из символов Москвы.

На неё открываются отличные виды со столичных смотровых площадок, а ступенчатый силуэт стал настолько привычен городскому пейзажу, что теперь сложно представить, что когда-то его не было.

Жилой дом на Котельнической набережной находится по адресу Котельническая набережная, 1/15. Добраться до него можно пешком от станций метро “Таганская” Кольцевой и Таганско-Краснопресненской линий, а также “Марксистская” Калининско-Солнцевской линии.

Другая императрица

Следующий виток развития произошел в период, когда жена Павла I Мария Федоровна активно занялась благотворительностью. Она создала ремесленные мастерские со спальнями и столовыми вне воспитательного дома, чтобы перевести туда часть детей.

Также она увеличила количество воспитанниц французских классов и учредила два новых отделения: одно готовило учительниц музыки, рисования и различных рукоделий, второе — учителей рисования, чистописания и музыки. Еще Мария Федоровна создала небольшой класс, где дети обучались архитектуре и каменному делу.

В 1830-е годы все эти классы ликвидировали, так как их основательницы уже не было в живых, а освободившиеся обширные помещения отдали под Николаевский институт для штаб- и обер-офицерских сирот (таких было много после холерных эпидемий). Николаевский институт постепенно занял почти все помещения, а воспитательному дому остался только пятый этаж.

Что дальше?

Победителю открытых торгов предстоит провести реставрацию и реконструкцию памятников архитектуры, а пространство вокруг них открыть для пешеходов. А благоустройство по программе «Моя улица» позволит прилегающей к комплексу Москворецкой набережной стать продолжением уникального парка «Зарядье», образовав единый градостроительный ансамбль. Территорию комплекса соединят с парком пешеходными маршрутами. А одно из предложений города — создать здесь зоны субтропиков как продолжение нового парка.

Увеличение площади зданий возможно только за счет чердачного и подземного пространств без изменения габаритов построек. Также инвестор может построить стеклянный атриум в корпусе бывшего воспитательного дома. Таким образом, двор внутри станет круглогодичной зоной для прогулок. За ходом работ на объектах будет следить научно-методический совет при Мосгорнаследии.

Дама с грудями

Довольно любопытной и неоднозначной при ближайшем рассмотрении деталью оформления здания стала скульптура мужчины и женщины, удерживающих щит с гербом СССР, расположенная под шпилем.

Несколько лет назад городские СМИ облетело фото скульптуры, сделанное при значительном приближении: оказалось, груди женщины, напоминающие два небольших апельсина с пупырышками, буквально “разрывают” её одежду, складки которой показаны весьма условно. Невооружённому взгляду эта деталь не заметна, поэтому среди комментаторов пошли предположения, якобы это могло быть своеобразной шуткой скульптора – мол, с земли ведь всё равно не видно, но в действительности это крайне маловероятно. Скорее всего, такое исполнение груди просто продиктовано размещением скульптуры на большой высоте: она сделана так, чтобы гармонично выглядеть со ста с лишним метров снизу, а не вблизи.

Так или иначе, теперь женщина с высотки на Котельнической навсегда прописалась в списке “неоднозначных” скульптур Москвы. Посветить грудью на Кремль – дорогого стоит!

Новая власть — новые обитатели

После революции 1917 года воспитательный дом ликвидировали, а его здания заняли профсоюзные учреждения и редакции газет. Дом на Москворецкой набережной превратился в Дворец труда. Именно он фигурирует в романе Ильфа и Петрова «12 стульев» как Дом народов: «С трех сторон к Дому народов подходили служащие и исчезали в трех подъездах. Дом стоял большим белым пятиэтажным квадратом, прорезанным тысячью окон. По этажам и коридорам топали ноги секретарей, машинисток, управделов, экспедиторов с нагрузкой, репортеров, курьерш и поэтов».

В 1938 году комплекс заняла Артиллерийская академия РККА имени Ф.Э. Дзержинского (теперь это Военная академия Ракетных войск стратегического назначения имени Петра Великого). Она базировалась здесь до 2013 года. Затем здания пустовали.

История

Служебные постройки при . Фото конца XIX века

Название набережной произошло от улицы Большая Якиманка, которая в свою очередь носит имя придела Иоакима и Анны Благовещенской церкви в Голутвинской слободе. Церковь находилась на пересечении улицы Малая Якиманка и Якиманского проезда, была построена в 1493 году и уничтожена в 1969-м.

С XV века на месте набережной находилась Голутвинская слобода — подворье Голутвина монастыря. Как и другие низменности к западу от Якиманки, территория подвергалась регулярным наводнениям. Для их предотвращения в 1780-е годы был построен Водоотводый канал, а в 1830-е — Бабьегородская плотина.

Несмотря на возможность затопления местности, к концу XIX века Голутвинскую слободу застраивали крупными фабричными зданиями Голутвинской мануфактуры, принадлежавшей Рябушинским, потом Истоминым. В 1908 году в Москве случилось крупное наводнение, во время которого уровень воды в Москве-реке достиг 8,9 метра. В результате были разрушены дома, промышленные здания и уничтожены продукты на складах. На доме № 4 по Якиманской набережной установили табличку, отмечающую двухметровый уровень затопления. В 1938 году был открыт канал имени Москвы, поэтому потопы прекратились.

В 1930-е годы подпорные стенки набережной облицевали серым и розовым гранитом. А в конце XX века фабрики и дома по Якиманской набережной в рамках реконструкции «Голутвинская слобода» были переоборудованы в офисы, кафе и паркинг. В районе набережной была сохранена часть построек XVII—XIX веков, включая дома № 4 стр. 3 и № 2/12. Дом № 10 был выселен и подготовлен к реконструкции в 2004 году, однако работы так и не начали. В 2007 году был продлён пешеходный Патриарший мост через Водоотводный канал к Якиманской набережной и Большой Якиманке.

В 2017 году набережную реконструировали в рамках программы благоустройства «Моя улица». В результате работ была создана система отвода дождевых вод, тротуары замостили гранитной плиткой и бортовым камнем. Воздушные кабельные линии спрятали под землю, также установили скамейки и урны, разбили газоны. Часть набережной от Патриаршего моста до парка Музеон стала полностью пешеходной. На участке набережной от Патриаршего до Малого Каменного моста вдвое уменьшили ширину проезжей части — с 29,5 до 14 метров. На части Якиманской набережной появились тротуары шириной 10 метров, для пешеходов установили основное и торшерное освещение. Общая площадь благоустройства составила 3,3 гектара.

Как добраться до Дома на набережной

Как по мне, добраться до знаменитого дома проще всего пешком. Можно совершить приятную прогулку от станций метро Кропоткинская, Полянка, Боровицкая или Третьяковская. Ближе всего от Кропоткинской.

Примерно столько же – один километр – идти от Полянки. Если пойдете от Боровицкой, то полюбуетесь «открыточным» видом на дом.

Если идти лень, садитесь на троллейбус №1 или №33 (от метро Кропоткинская, выход в сторону Храма), или на троллейбусы №4 и №62 от метро Октябрьская. Выходите на остановке «Кинотеатр Ударник».

После посещения музея или прогулки по двору можете пойти по Берсеневской набережной в сторону Храма Христа Спасителя. По пути вы увидите маленький и очень красивый храм Николая Чудотворца в Берсенях, притаившийся в тени Дома. Внутри хранится икона Николая Второго с семьей.

Рядом, в монастырском киоске, продают вкусные булочки с фруктами и ягодами. Вот так интересно переплетается история нашей страны в современной Москве, где есть место всему: революции и религии, императору и партийным работникам.

Композиция

Масштаб, композицию и декор здания определила его функция — доходный дом. Согласно строительному регламенту того времени, высота здания не могла превышать ширину улицы. Овсянников, с учетом совокупной ширины набережных и канала, с другой стороны — проспекта и сквера у Никольского собора, предлагает здание максимальной высоты: шесть этажей с мансардой. Даже сейчас массивность этой темной громады бросается в глаза, а на фотографиях 1915 года, опубликованных в Ежегоднике Императорского общества архитекторов-художников, она должна была немало возмущать любителей контекстной архитектуры.

Ритм фасада задают округлые эркеры. Эти вертикали акцентированы балконами на втором этаже. Скругленный угол здания, «добавленный» к симметричным крыльям, выступает также в роли эркера. Один фасад перетекает в другой посредством похожего элемента.

Щедрый декор преображает традиционные элементы дома Веге. Так, пилястры, украшенные стилизованным орнаментом, имеют нормативную базу, но капители заменены фестонами, изогнутые бараньи рога трактуются как волюты (подобным образом поступает и Мариан Перетяткович, переосмысляя капители в доме Вавельберга на Невском, 9)

Обращают на себя внимание пышные сандрики с картушами, барельефы в простенках между окнами и, главное, фриз на уровне второго этажа, стилизованный под фрески итальянского кватроченто. Он подчеркивает декоративность венецианских окон

Итальянские мотивы ощутимы и в частях здания, фланкирующих парадный двор. Хотя балконами они не являются, их аркадные окна напоминают об угловых лоджиях итальянских палаццо и средневековом трифории. К романскому стилю отсылают и балконные решетки с аркатурным мотивом. Открытые террасы на шестом этаже — также мотив «южный», не петербургский (неудивительно, что нынешние жильцы их застеклили). В чертежах Овсянников помещает стаффажные фигурки именно на террасах, словно подчеркивая неожиданность (и соблазнительность) приема.

Огромные атланты, поддерживающие перекрытие парадного двора, отсылают к атлантам Нового Эрмитажа. О немецком классицизме (зданиях Карла Шинкеля, Лео Кленце) также напоминают и сдвоенные прямоугольные окна центральных этажей.

Инфаркт спас жизнь

Искусствовед, социолог Анатолий Голубовский: А вообще моя семья живет здесь с 1935 года, квартиру дали моему деду Борису Волину. Он был профессиональный революционер, во время октябрьского переворота вместе с астрономом Штенбергом обстреливал Кремль, выбивая оттуда юнкеров. Дед руководил, а остальные рассчитывали траектории, чтобы удары не повредили Кремль. В 1933-35 годах он был начальником Главлита, потом заместителем наркома просвещения РСФСР Бубнова. Они ссорились постоянно, и как-то раз во время ссоры, по семейной легенде, Бубнов запустил в дедушку пресс-папье. Тот отправился домой и написал письмо в ЦК о том, что не может работать с Бубновым. На дворе стоял страшный 1937 год.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Дедушку на почве этой ссоры хватил инфаркт, и почти год он мыкался по больницам и санаториям. В это время весь наркомат просвещения был уничтожен, так что инфаркт его, по сути, спас. Дед умер в 1956 году.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Атмосфера в доме в 1930-е годы была действительно непростая. Мама рассказывала, что, когда она возвращалась из школы домой, всегда ехала на лифте на этаж выше. Убеждалась, что в пролете не стоит сотрудник НКВД – в обратном случае было бы понятно, что идет обыск или арест – и только после этого спускалась на свой этаж и шла домой. Но она не могла представить свою жизнь без дома. А в 1980-е годы она стала активным участником инициативной группы по созданию музея “Дом на набережной”.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

Мнение эксперта

Музей был создан в 1989 году по инициативе местных жителей. В доме еще оставался красный уголок, такая пропагандистская стена при парткомах, где висят стенгазеты, решения партии и другие важные и неважные вещи. И жители под руководством очень деятельной женщины Тамары Андреевны Тер-Егиазарян устроили в этом уголке народный музей: фотографии, вырезки из газет, плюс начали собирать архив. Мне позвонили и пригласили посмотреть, а в 1998 предложили стать директором музея. Я не собиралась занимать эту должность, так как мне казалось, что быть директором – не мое. Но Тамара Андреевна меня уговорила.

Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru

В музее собралась уникальная коллекция среды обитания 1930-х годов, подлинные реалии эпохи. И большой архив, который пополняют жители. Бывают трогательные истории. Так, однажды к нам пришел пожилой человек и сказал, что он воспитан в детском доме, где ему дали имя, но ему кажется, что он жил в этом доме. Мы стали его расспрашивать, и действительно по обрывкам воспоминаний установили, кто он и как его настоящее имя. Ведь часто дети репрессированных родителей оказывались именно в детдомах.

Какое у меня к дому отношение? Юрий Валентинович избегал этот дом, не любил о нем вспоминать, избегал его. И это передалось мне. Дом у меня вызывал какое-то опасливо-тревожное отношение, и тень этого сохранилась до сих пор”.

Ольга Трифонова
Директор музея “Дом на набережной”

Неожиданные последствия чумы

Мальчиков обучали грамоте, математике, истории, иностранным языкам. Они также занимались ремеслами: башмачным, красильным, перчаточным, текстильным делом. Девочек учили домоводству, рукоделию, шитью и плетению кружев. Воспитанники и воспитанницы дома получали привилегии: они навсегда оставались вольными людьми, то есть сделать их крепостными никто не мог.

За время своего существования воспитательный дом понемногу менялся. Первым обстоятельством, которое привело к изменениям, была чума, обрушившаяся на Москву в 1771 году. Естественно, родители старались спасти своих детей и по возможности высылали их из города. А сами взрослые далеко не всегда могли уехать, поэтому после эпидемии огромное количество детей, в том числе из богатых семей, остались без родителей. Многих опекуны отдали в воспитательный дом. Но за таких детей полагалось платить. Так, через несколько лет после открытия контингент дома пополнился воспитанниками из привилегированного класса, а финансирование улучшилось.

Зилоти

Семья Александра Ильича Зилоти поселились в доме в 1913 году (хотя везде пишут, что дом был достроен в 14-м году). Из письма жены Зилоти Веры Павловны (урожденная Третьякова — дочь основателя Третьяковской галереи, купца Павла Третьякова. — Прим. ред.), написанного вскоре после переезда в этот дом, мы узнаем: «Квартира теплая и терпеть недостатки нового дома можно». Недостатки — это сырость, которая всегда была в новых домах: поэтому первое время квартиры сдавались дешевле, чем они стоили потом — дом просыхал.

Семья была большая. Из наиболее известных детей — художник Александр Александрович Зилоти. Что касается отца, Александра Ильича Зилоти, нельзя сказать, что он совсем забыт, но он не был композитором, а только исполнителем и дирижером. Такие люди обречены на забвение.

Зилоти был чрезвычайно деятельным человеком — он создал частную антрепризу, которая так и называлась «Концерты Александра Зилоти». Это были абонементные концерты, они проходили в зале дворянского собрания — нынешнем Большом зале филармонии. На этих концертах очень много выступал Рахманинов, который приходился Александру Ильичу двоюродным братом. Они были очень дружны. Приезжая из Москвы, Рахманинов постоянно бывал в доме у Зилоти. По воспоминаниям подруги одной из дочерей Зилоти, Рахманинов обычно играл на рояле Веры Павловны.

Из персонажей, бывавших у Зилоти, еще можно упомянуть Игоря Стравинского, Сергея Прокофьева, для популяризации творчества которых Зилоти очень много сделал своими концертами. Прокофьев еще практически не был известен, а Зилоти исполнял его произведения, перемежая ими сочинения знаменитых авторов.

История музея и загадки дома

Дом Правительства был возведен по проекту архитектора Бориса Иофана. Строительство началось в 1928 г. Согласно задумке автора должен был получиться не просто жилой дом, а полноценный «город в городе» — с собственным кинотеатром, библиотекой, детским садом и яслями, сберкассой, продуктовым и промтоварным магазинами, тренажерным залом, столовой, больницей, салоном красоты и прачечной.

Все квартиры имели по несколько комнат с высокими потолками 3,5 м, украшенными художественной росписью. Жилые помещения были полностью оборудованы и меблированы.

В Доме проживало множество великих людей того времени:

Научные деятели: Парин В.В., Цицин Н.В., Глушко В.П.
Писатели: Серафимович А.С., Трифонов Ю.В., Семенов Ю.С.
Военачальники и маршалы: Жуков Г.К., Конев И.С., Тухачевский М.Н.
Госслужащие: Рыков А.И., Радек К.Б., Петровский Г.И.
Герои СССР: Стаханов А.Г., Каманин Н.П., Мазурук И.П.

В годы сталинских репрессий более 800 человек из 2500 живущих в Доме были сосланы в лагеря.

Музей «Дом на Набережной» расположен в одной из квартир на первом этаже.

Музей был основан в 1989 г. в одной из квартир на 1 этаже, ранее принадлежавшей начальнику охраны. Идея создания экспозиции была воплощена местной жительницей Тамарой Тер-Егиазарян. Долгие годы потребовались работникам музея на то, чтобы составить полный список жильцов дома начиная с 1931 г.

В 1992 г. Министерство культуры присвоило экспозиции звание «Народного музея». А с 1997 г. само здание Дома на Набережной вошло в список исторических памятников и попало под защиту государства.

Официально здание называлось «Первый Дом Советников ЦИК и СНК», однако горожане именовали его «Домом Правительства». И лишь в 1976 г. после выхода повести Юрия Трифонова «Дом на Набережной» его стали называть этим именем. В 1998 г., когда музей был реорганизован в краеведческий, его возглавила вдова писателя Ольга Трифонова.

Дом с курдонером

Доходный дом с курдонером уже существовал в сознании заказчиков как чрезвычайно удобная схема. Он позволял сделать квартиры, выходящие окнами во двор, более светлыми и, следовательно, привлекательными для будущих съемщиков. Три подъезда дома Веге, выходящие в один двор, уравнивали в правах жильцов всех квартир. Как известно, в то время именно состояние парадной лестницы, а не количество комнат, во многом служило качественной характеристикой жилья. Курьезный штамп «лестница с ковром и швейцаром», свидетельствовавший о классе подъезда, автоматически означал и соответствующее качество квартир. Такие лестницы отапливались каминами, а дом Веге был еще оснащен и «подъемными машинами» (лифтами). Кухни, черные лестницы и прочие служебные помещения выходили в дворы-колодцы. Комнаты для прислуги были расположены в мансардном этаже, за балюстрадой с вазами.

В решении Овсянникова чувствуется влияние проекта «трех Бенуа» — Леонтия Николаевича, Юлия Юльевича и Александра Николаевича. Он был выбран в 1910 году на конкурсе, объявленном для проектирования доходного дома Первого российского страхового общества на Каменноостровском проспекте, 26–28.

Как и Бенуа, Овсянников проектирует здание с асимметричным курдонером —двор смещен относительно центральной оси участка. В здании на Каменноостровском проспекте архитекторы таким образом продлили перспективу Лицейской улицы, которая упирается в курдонер. На Крюковом канале смещенный курдонер позволил прибавить к трехчастной композиции с фасадом на канал еще один объем фасадом на проспект. Как и у Бенуа, курдонер отделен от улицы, но не колоннадой (участок, предложенный Овсянникову, значительно меньше), а порталом с атлантами. Эта общая композиционная идея — курдонер с «воротами» — отличает эти два проекта от многих других домов с курдонерами: дом Лидваль на Каменноостровском, 1–3, дома Сюзора на Пантелеймоновской улице (Пестеля) и Кирочной, кооперативный дом Алексея Зазерского на Каменноостровском, 71–75, дом на Карповке, 19 и так далее.

Дом на Котельнической набережной

Дом официально заложен 7 сентября 1947 г. — в день 800-летия Москвы у устья р. Яузы. На самом деле тут уже стоял корпус, построенный в 1938–1940 гг., в итоге ставший правым крылом высотки. Таким образом, строили после 1947 года центральную часть и левое крыло. Строили до 1952 гг. Авторы проекта — Д.Н.Чечулин, А.К.Ростковский, инженер Л.М.Гохман (они же — авторы правого крыла).

Дом как бы замыкает перспективу от Кремля к устью Яузы и построен так, чтобы быть отправной точкой для всех улиц, идущих к реке. В центральной части имеет 26 этажей (32 вместе с техническими этажами), в высоту достигает 176 м.

Здание задумывалось как город в городе. Это целый комплекс, куда входили почта, гастроном, химчистка, булочная и даже кинотеатр. Кстати этот самый кинотеатр – «Иллюзион» – существует и сейчас, в нем не крутят голливудские экшены, сюда приходят любители киноклассики из коллекции Госфильмофонда России.

Экспозиция музея

Несмотря на то что помещение музея совсем не большое, экспозиция включает в себя множество интересных и познавательных экспонатов, олицетворяющих жизнь постояльцев дома.

Выставка полностью воссоздает атмосферу и бытовой уклад 30-х годов. Здесь собраны вещи личного пользования, документы, рукописи, фотографии и картины. Вся мебель в музее подлинная.

Самым необычным экспонатом является чучело пингвина. Один из жильцов того времени, полярник, привез диковинную птицу из экспедиции и держал в своей квартире на 5 этаже, называя Илюшенькой.

Самый необычный экспонат музея «пингвин Илюшенька».

Список источников