Архитектура ле корбюзье: 10 грандиозных сооружений со всего мира

Развитие Баухауз и Корбюзье.

Также известный многим, как «Корбю», он стал одним из архитекторов, оказавших наибольшее влияние на развитие современной архитектуры.Все реализованные объекты и написанная им литература имели революционный эффект на международное развитие современной архитектуры, в особенности на международный стиль — Bauhaus / Баухауз. В 1908 году Ле Корбюзье работал с Огюстом Пере, пионером применения железобетона  в архитектуре . Он также работал и учился под руководством Питера Беренса в Берлине. В 1915 году серия архитектурных эскизов показала очевидным его новый и радикальный подход к техническим и эстетическим проблемам строительства.

The Shard Лондон

Hearst Tower Нью- Йорк

Оперный театр Харбин

В последующие годы Ле Корбюзье создавал планы домов, квартир, городских построек на колоннах, черпая вдохновение из индустриальных форм, таких, как пароходная конструкция. В 1919 году он поселился в Париже и в 1921 его модель жилого дома «Citrohan» вынудила искать новые методы конструкции.

Citrohan

1921

Двумя годами позже в поселке Вокрессон недалеко от Парижа, было возведено первое строение (вилла), воплощающее его принципы.

Он также внес весомый вклад в историю в виде статей в журнале-обозревателе «Esprit nouveau», который он основал в 1920 году с художником Амеди Озенфантом. Выпущенные под заголовком «Vers une architecture» журналы достигли международного тиража. Будучи весьма плодотворным писателем, он также стал автором более 50 других книг и брошюр.

Знаковые работы Ле Корбюзье.

Среди наиболее известных строений Ле Корбюзье проект рабочего жилья в Пессаке возле Бордо, Вилла Савой в Пуасси, и павильон для швейцарских и бразильских студентов в университетского городка в Париже. Его проект дворца лиги наций, победивший в конкурсе в 1927 году, позднее был отклонен из-за несостоятельности с технической стороны. В 1946 Ле Корбюзье был приглашен в международную группу архитекторов для разработки дизайна штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке.

Штаб Квартира ООН

После второй мировой войны его план «вертикального города» частично был реализован в Unité d’Habitation в Марселе (1946-52).

Его наиболее амбициозной работой была разработка дизайна главного здания новой столицы Пенджаб, г. Чандигарх (начало в 1951).

Другие главные работы – массивные скульптурные формы Notre Dame du Haut chapel (или капелла Роншан) — бетонная паломническая церковь в Роншане (1950-55);

Капелла Роншан

Капелла+digitalgraffiti

Монастырь La Tourette возле Лиона (1955-60); и Visual Arts Center в Гарварде (1961-62). После 1940 Ле Корбюзье разработал систему modulor, гармоничных, но не идентичных пропорций — основано на пропорциях человеческого тела; система была разработана с целью предложить архитектурную индивидуальность и удовлетворять нуждам современного массового производства.

Ле Корбюзье. Вклад в развитие соврменной архитектуры

Особенности стиля

Ле Корбюзье — один из наиболее значимых архитекторов XX века, его место в одном ряду с такими реформаторами архитектуры, как Фрэнк Ллойд Райт, Вальтер Гропиус, Мис ван дер Роэ.

Достиг известности благодаря своим постройкам, всегда самобытно оригинальным, а также талантливому перу публициста.

Здания по его проектам построены в разных странах — в Швейцарии, Франции, Германии, США, Аргентине, Японии, России, Индии, Бразилии.

Характерные признаки архитектуры Ле Корбюзье — объёмы-блоки, поднятые над землёй; свободно стоящие колонны под ними; плоские используемые крыши-террасы («сады на крыше»); «прозрачные», просматриваемые насквозь фасады («свободный фасад»); шероховатые неотделанные поверхности бетона; свободные пространства этажей («свободный план»). Бывшие некогда принадлежностью его личной архитектурной программы, сейчас все эти приёмы стали привычными чертами современного строительства.

Необыкновенную популярность творчества Ле Корбюзье в мире можно объяснить универсальностью его подхода, социальной наполненностью его предложений. Нельзя не отметить его заслуги и в том, что он открыл глаза архитекторам на свободные формы. В большой степени именно под впечатлением его проектов и построек произошёл сдвиг в сознании архитекторов, в результате чего свободные формы в архитектуре стали применять гораздо шире и с гораздо большей непринуждённостью, чем раньше.

Черты его личности неоднозначны: это и человек открытого сознания, и мистик, это и общественный лидер, организатор Международных Конгрессов современных архитекторов CIAM — и рак-отшельник, прячущийся ото всех в своём крошечном домике-мастерской на мысе Кап-Мартен, это апологет рационального подхода, и одновременно архитектор, создававший сооружения, которые современникам казались верхом эксцентричности и иррациональности.

Среди его покровителей были писатель Андре Мальро и политик Джавахарлал Неру.

Характерные особенности имиджа Ле Корбюзье — строгий тёмный костюм, галстук-бабочка, а также круглые роговые очки, ставшие его своеобразным фирменным знаком.

Ле Корбюзье в Москве

Ле Корбюзье посетил Москву трижды. Сложно сказать, кто и кем оказался больше восхищен – Ле Корбюзье советскими архитекторами или они им. Зодчим новой страны было, что показать. В советской России царил архитектурный авангард и конструктивизм. Братья Веснины поражали своим стремлениями к «чистым архитектурным конструкциям».

Архитектор Щусев, предпочитавший классику, создал Мавзолей Ленина с применением
новых геометрических форм.

Не зря Ле Корбюзье был так поражен! В современной Москве сейчас – двести зданий, построенный в ту эпоху , и четверть из них- архитектурные шедевры.
Ле Корбюзье не остался в долгу. Он « переплюнул» даже социалистических новаторов, предложив Генеральный План столицы «нового государства». Чтобы возвести, по словам Ле Корбюзье, «лучезарный город», Москву надо было снести полностью.

Тогда город бы приобрел не нынешнюю радиальную, а прямоугольную планировку.
В список «неприкасаемый зданий» после сноса вошли, конечно, Кремль, Китай- город, Большой театр и один из особняков на Страстном бульваре.

Столицу решили все- таки не сносить. Поняли, что дорого и не особенно актуально в полуголодной стране. Модернистский проект Дворца Советов по проекту Ле Корбюзье тоже положили «под сукно». Зато гениального безумца вместе с зодчим Николаем Колли привлекли к возведению здания Наркомата легкой промышленности, более известного как Дом Центрсоюза. За что потомки были чиновникам только благодарны. Сооружение на Мясницкой улице до сих пор считается уникальным в мире воплощением бизнес — центра, делового здания.

Дом «Центрсоюза» и задумывался, как теперь говорят, деловой центр. Ле Корбюзье следуя принципу пяти планировал полностью отказаться от традиционного фундамента, но партнер по проекту, архитектор Николай Колли не поддержал идею, поэтому сейчас здание в двух частях —  часть сооружения все — таки «поставили» на фундамент, а один блок в духе Ле Корбюзье — на опоры- стойкы. Обычные москвичи и сотрудники наркомата свободно перемещались под домом. «Центрсоюз» получил еще одно название- «дом на ножках».
Не забыл Ле Корбюзье о своем втором постулате – ленточных окнах. Фасад был полностью застеклен. Сейчас это кажется вполне привычным, а тогда выглядело как ноу- хау.

Что представляла собой вся конструкция? «Дом «Центросоюза», на самой деле – это четыре здания или корпуса. Три из них состоят из восьми этажей. Здесь расположились многочисленные конторы. В четвертом находился кинозал и фойе. Дом, занимающий огромную площадь, выходит на две московские улицы Мясницкую и Сахарова.
К главному фасаду здание как будто спускается — его высота изменяется постепенно от восьмиэтажной до двухэтажной.

«Центрсоюз» имеет свои архитектурные секреты, которые можно заметить лишь в том случае, если обойти сооружение вокруг. Например, часть углов некоторых корпусов поставлены как будто не ровно, а немного косо. Холодные и правильные в геометрическом плане стеклянные стены сменяются «неправильными» поверхностями.
Внутренняя планировка, точнее ее отсутствие тогда, вероятно, поразила трехтысячную армию сотрудников наркомата. Этажи были построены с свободной планировкой благодаря железобетонному каркасу здания.
Здание оказалось еще и непривычно теплым для мерзнущей страны. Ле Корбюзье спроектировал стены-экраны, между которыми сохранялся не воздух, а вакуум, что и улучшило теплоизоляцию.
Реализованный проект «Центрсоюза» признали новаторским даже в Европе, уже успевшей привыкнуть к архитектурному авангарду. Ле Корбюзье получил в наследство благодарных последователей. Вслед за «Центрсоюзом» дома на ножках с плоскими крышами и ленточными окнами стали расти в Москве как грибы.

Пять принципов архитектуры Ле Корбюзье

Журнальные статьи о зданиях новой эпохи — своеобразный манифест и итог философских размышлений Ле Корбюзье. В публикациях архитектор уверяет, что дома стоит возводить на опорах, чтобы оставалось место под автомобильные стоянки, крыши должны представлять террасы: тогда освободиться место для сада. Ле Корбюзье настаивал, что основа здания — железобетонный каркас. Он позволит избавиться от традиционной планировки, обычные окна заменить на ленточные и создать наружные стены даже из хрупкого материала. Все эти постулаты в отдельности не были новаторством, но только Ле Корбюзье создал из них систему, вдохнул в нее жизнь и повел за собой целое архитектурное поколение.

Биография

Уроженец Ла-Шо-де-Фона, пренадлежал к старинной семье граверов и художников. Учился декоративно-прикладному искусству в Школе искусств в Ла-Шо-де-Фона. Начиная с тринадцати лет гравировал крышки от часов.

Первую постройку возвел в 17 лет. Это была вилла с внутренней отделкой. В 19 лет совершил поездку в Италию, Венгрию и Австрию. Учился и работал у Й. Гофмана в Вене (1907), Огюста Перре в Париже (1908-10), Питера Беренса в Берлине (1910-11).

Из мастерской Перре он вынес восхищение конструктивными свойствами железобетона, а у Беренса почерпнул убежденность в роли промышленного дизайна. Тогда же начал изучать расчет железобетонных конструкций. По окончанию работы у Беренса предпринял путешествие на Восток.
В 1917 году поселился в Париже. Там встретил Озанфана, который открыл ему глаза на кубизм и формальные возможности пуризма. В 1918 они выпустили книгу «После кубизма», где излагались их теоретические взгляды. Основой творчества Ле Корбузье в обеих областях – живописи и архитектуре – является его пространственная концепция. В 1919 году в созданном журнале «Эспри нуво» («Новый дух») вел архитектурную рубрику под псевдонимом «Ле Корбюзье». В 1921 году совместно с двоюродным братом П. Жаннере основал в Париже архитектурную мастерскую на улице Севр, 35.

Свои взгляды, которые легли в основу концепции современной архитектуры, изложил в журнале «Эспри нуво» (1920-25), в книгах «К архитектуре» (1923), «Градостроительство» (1925). Видел в современной технике и серийности строительства предпосылки к обновлению архитектурного языка, а в выявлении функциональной структуры сооружения – богатые эстетические возможности. Разделял утопические надежды на преобразования общества с помощью решения проблем градостроительства и массового жилища на основе рациональной реорганизации функций и пространственных структур города и жилого дома.

Сформировал 5 отправных точек современной архитектуры –

Лучезарный город в наши дни

Сегодня он мало кому покажется утопией. Но существует одна большая проблема. Заключается она в том, что далеко не все указания Ле Корбюзье выполнялись. Архитекторы выбирали лишь те пункты, которые им нравились (например, ряды одинаковых дешевых домов). А кое-что просто упускали из вида. К примеру, в Бразилии никто не обустроил парков между жилыми зданиями. Сотни людей жаловались на это, но тщетно. Многочисленные дома, которые появлялись в Европе, как грибы после дождя, вскоре стали настоящими рассадниками преступности и нищеты. Ведь расположены они, как правило, на окраинах. Съезжались туда только бедняки, вынужденные бороться за место под солнцем. Более-менее обеспеченные люди обходили такие места стороной. Неудивительно, что через некоторое время многие «Лучезарные дома» снесли.

Тем не менее, современные архитекторы активно пользуются советами Ле Корбюзье. Он впервые взглянул на городское планирование под иным углом. Впервые учел все нужды населения: отсутствие шума, парковые зоны, свободное пространство и наличие общественного транспорта.

Жилой район Бейлмер, Амстердам, Нидерланды (1966–1972)Главный архитектор: Зигфрид Нассут Частично снесен в 1990-х годах, в настоящее время — зона реконструкции

Бейлмер. 1970-е годы

Присоединить к Амстердаму новые территории и построить на них новый жилой район Бейлмер решили в 1960-х. Чтобы получить поддержку местных жителей, мэр города написал открытое письмо, в котором так комментировал состояние столичного жилого фонда: «Задумывались ли вы когда-нибудь о проблемах тех 25 000 семей, кото­рые, даже по самым осторожным оценкам, живут в недопустимых условиях, потому что их дома — это, по сути, трущобы? Знали ли вы, что в старых районах Амстердама около 9000 домов, в кото­рых есть лишь одна комната, где ваши соотечественники живут часто со всей своей семьей? Знали ли вы, что 38 000 жителей Амстердама живут в домах только с двумя комнатами?»  The Bijlmer or Exercises in Giving Life to a Rigid Urban Plan // Happy Cities and Public Happiness in Post-War Europe. 2004.

Бейлмер задумывали как город будущего: просторный, светлый, дружелюбный и комфортный, без гари и копоти. Кварталы, рассчитанные на 110 тысяч жите­лей, по форме напоминали соты. Между жилыми блоками располагались об­ширные зеленые зоны; пеше­ходные дорожки и автомобильные трассы были спроектированы раздельно. Квартиры в корпусах соединяли длинные кори­доры: предполагалось, что это послужит объединению соседей.

Первым жителям дома Бейлмера казались настоящими дворцами — с простор­ными квартирами (по сравнению с их старым жильем в центре), центральным отоплением, отдельными ванными комната­ми. Но очень быстро из новострой­ки будущего, в которой было запрещено селиться семьям с домашними живот­ными, Бейлмер превратился в район с пло­хой репутацией.

Расчет на то, что жители будут самостоятельно орга­ни­зо­вы­вать совместный досуг в многочисленных общественных зонах, не оправдал ожиданий. Длинные неохраняемые коридоры и изолированные пешеходные дорожки создавали усло­вия не для дружеского общения, а для все возраставшей преступности. Ситуа­ция ухудшалась параллельно с изменением нацио­наль­ного состава жителей Бейлмера. В годы реконструкции правительство Нидер­ландов при­глашало рабочих из Тур­ции, Марокко, а после того, как голландские коло­нии в Индо­незии, Су­ринаме и на Арубе обрели независимость, приток имми­гран­тов увеличился еще больше.

Район был изолирован от остального города: не было школ и мага­зи­нов, в центр ходили лишь два автобуса. Численность населения оказалась намного меньше, чем предполагали застройщики, средний возраст — намного выше, уровень благосостояния — ниже. Общественные зоны были обширны, однако в стандартизированных типовых апартаментах жителям все равно не хватало личного пространства. В новых гигантских корпусах была разрушена класси­ческая схема со­сед­ского сообще­ства и тради­ционного домохозяйства.

4 октября 1992 года в Бейлмере потерпел крушение грузовой самолет «Бо­инг‑747», дома решили не восстанавливать, а снести, вскоре после этого началась масштабная рекон­струкция района.

«План Вуазен», проект реконструкции центра Па­рижа (1925)Архитектор: Ле Корбюзье Проект не реализован

«План Вуазен». Макет делового района Парижа на сигаретной карточке из набора «The World of Tomorrow». Начало XX века

В 1920-е годы европейские архитекторы испытывали страх перед разросшими­ся горо­дами XIX ве­ка. Они казались тесными, погруженными в темноту, в дым фабрик и заводов, запол­ненными гудящим транспортом, с вереницами старых кирпичных домов, про­глатывающих толпы людей. Модернисты мечтали рас­чистить боль­ные, загнивающие кварталы и создать на их месте новые. На Меж­дународном конгрессе современной архи­тек­туры  Congrès International d’Architecture Moderne — международная ассоциация, объединившая в 1928 году сторонников новой архитектуры. ошибки прошлого решили исправить с помощью функционального зонирования. Его принцип сформули­ровал архитектор Ле Корбюзье: любой город должен быть строго поделен на зоны согласно основным функциям полиса — производство, жилье, отдых и транспортная инфра­струк­тура.

За несколько лет до создания Конгресса Корбюзье представил публике один из самых масштабных своих проектов — план реконструкции центра Парижа. Он был представлен в павильоне газеты «Эспри нуво» на Международной вы­ставке современных декоративных и промышленных искусств, проходившей в Пари­же в 1925 году. Корбюзье подчеркивал, что архитектура и градострои­тельство нового машинного века обязаны подстраиваться под нужды машин и мими­крировать под машины. Поэтому за финансированием он обратился к трем ве­дущим машиностроительным компаниям — «Пежо», «Ситроен» и «Вуа­зен»  «Вуазен» — одна из первых в мире авиа­строительных компаний. Основана в 1906 го­ду пионерами французской авиации братья­ми Габриэлем и Шарлем Вуазенами., но согласие дала лишь последняя. Так проект получил название «План Вуазен».

Проектируя «городской организм, отвечающий новым условиям жизни, по­рожденным механизацией»  Le Corbusier. Urbanisme. 1924., Корбюзье без сожаления прощался со старыми кварталами в центре Парижа, на правом берегу Сены. Расчищенную зону пло­щадью в 240 гектаров он поделил на жилой и деловой центр. По плану новый район представлял собой регулярную сетку прямоугольных кварталов (350–400 метров в длину). Ширина главного сквозного проспекта была 120 метров (на­пример, такова максимальная ширина Ленинградского проспекта), а пересе­кающих его улиц — 50 и 80 метров. Большую часть территории занимали автомо­бильные трассы, стоянки, а также обширные парки. В центре каждого квартала возвышался крестообразный в плане 50-этажный небоскреб. Высотному строи­тельству отводилась теперь та нагрузка, которую раньше несли тысячи жилых и административных исторических зданий. Таким образом Ле Корбюзье пы­тался снять город с земли и перенести в небо.

Однако проект оказался слишком дорогим и имел слишком много противни­ков. Защитники традиционных архитектурных ценностей ставили Ле Корбюзье в вину бескомпромиссный разрыв с традицией и собственной историей. Уни­чтожение прошлого сопровождалось уничтожением всего человеческого, а архи­тектура становилась архитектурой для машин.

После войны идеи функционального зонирования применялись не столь ради­кально, но с тем же пренебрежением к историческому контексту. Лишь в конце 1960-х — начале 1970-х ситуация изменилась. Как писала одна из главных критиков модер­нистского градопланирования американская журналистка и активистка Джейн Джекобс, городам катастрофически стало не хватать хаоса, в кото­ром средо­точием соци­аль­ной жизни скорее станет лавка местного тор­говца или сквот, не­жели специально сплани­ро­ван­ный офисный или досуговый центр.

Из лекции «Новый дух в архитектуре»:

У дома две цели. Во-первых, это машина для жилья, то есть машина, назначение которой — оказывать нам действенную помощь, делать наш труд быстрее и точнее; это прилежная, предупредительная машина для удовлетворения потребностей тела — комфорта. Но во-вторых, это полезное место для размышлений и, наконец, место, где живет красота, доставляющая духу необходимый ему покой; я вовсе не утверждаю, что искусство — пища для всех, я просто говорю, что у некоторых людей дом должен вызывать чувство прекрасного. Все то, что относится к практическим целям дома, доставляет инженер; а что касается размышлений, духа прекрасного, господства порядка (который станет опорой для красоты) — все это дает архитектура. С одной стороны, труд инженера; с другой — архитектура. Дом — прямое следствие феномена антропоцентризма, иначе говоря, того, что все сводится к человеку, по той простой причине, что дом неизбежно интересует только нас, причем больше, чем что бы то ни было; дом соотносится с нашими жестами, он — как раковина улитки. Следовательно, он должен быть нам по мерке. То есть необходимо свести все к человеческому масштабу; это единственно приемлемое решение, а главное — единственный способ разобраться в проблеме современной архитектуры и произвести полную переоценку ценностей; обойтись без этой переоценки совершенно невозможно после окончания эпохи, которая в общем и целом была последней волной Возрождения, завершением почти шести столетий до-машинной культуры, блистательного периода, разбившегося о машинизм, периода, который, в отличие от нашего, посвятил себя внешнему лоску, господским дворцам, папским церквям.

Вилла Ла Роша/Жаннере, Париж, Франция. 1923–1924

Жаль, если мы увлечемся модой на простоту, если эта простота станет всего лишь модой. А нам, похоже, грозит примерно такая участь. Мы повсюду видим простоту и приходим в восторг: как просто! Если это простота, вытекающая из великой сложности и великого богатства, то все в порядке; но если это бедность заявляет о себе в новых формах, как прежде заявляла о себе в усложненном декоре, то мы не сдвинулись с места, не достигли никакого прогресса. Я надеюсь, что эта простота будет, наоборот, концентрацией, кристаллизацией множества мыслей и технических средств. Так, графическое пропорционирование, отказ от карниза и крыши ведут к простоте; но зато такая простота требует величайшей точности конструкции, абсолютной четкости замысла и строгости мысли; а главное, она требует внесения пропорции, математического соотношения, ее цель — доставить то наслаждение математического порядка, которое, как я попытался показать в начале нашего разговора, является одним из самых законных устремлений нашего, современного духовного склада.

Дом Гийет в Антверпене. 1926

Очень скоро мы окончательно устанем от никчемных и несколько назойливых прелестей декора и окажемся лицом к лицу с единственно притягательной для нас проблемой, — чистотой, кристаллизацией, ясными, четкими, если угодно, даже отчасти непозволительно жесткими вещами; но именно такие вещи может создавать склад ума и духа, к которому приведет нас машинизм с его неизбежными последствиями; духовный склад нынешней эпохи требует от нас сосредоточенности, насилия над самими собой. Именно этот дух геометрического, математического порядка будет вершить судьбы архитектуры. Архитектура, лучше всего управляющая соотношениями, станет пространством чистой геометрии — подобно живописи, которая через множество превратностей движется к той же судьбе. В связи с этим урбанизм — выдающееся явление, без которого архитектура не имеет смысла, которым только и оправдана архитектура данной эпохи, урбанизм, который сейчас властно стучится в дверь и, мощно и быстро насаждая современные перемены, сотрясает все застойное и оцепенелое, — так вот, урбанизм с его геометрическими схемами принесет нам новые города, причем как в самой городской черте, так и в пригородах. Урбанизм взорвет крупные города: он не станет создавать новые ландшафты в каких-то новых, неведомых землях, он по самой своей сути применим к сегодняшнему состоянию сегодняшних городов. В итоге мы придем к новым городским схемам: и Париж, и Лондон, и Берлин, и Москва или Рим — все эти столицы неизбежно и полностью изменятся, оставаясь на прежнем месте, каких бы усилий это ни стоило, каким бы радикальным ни был этот переворот.

Вилла Ле Лак в Швейцарии. 1923–1924

Про место

Чистые пруды всегда были местом встреч. Встреч самых разных. Например, здесь мы собирались в старших классах школы с приятелями, воображая себя ремарковскими тремя товарищами. Обстановка была соответствующая, романтическая — оригинальные кафе, где свободолюбивые люди могли встретиться и говорить на любые темы.

Так получилось, что я жил в разных районах Москвы, но всегда добирался на работу на метро. Мне кажется, сейчас метро «Чистые пруды» выглядит так же, как когда его только построили

В этом районе вообще уделяется внимание сохранению облика — революционных изменений почти не было.

Само здание тоже очень интересное. Для Москвы оно всегда было в диковинку. И очень привлекало молодежь. Конечно, был период, когда здание совсем обветшало. Но 15 лет назад началась реконструкция — многие архитектурные особенности восстановили, хотя что-то, например высокие потолки, так и не вернулось.

Чандигарх, Индия

Современного человека подобный план уже не удивляет. Однако в середине XX века это был прорыв. Правда, воплотить проект в жизнь никто долгое время не решался. Ле Корбюзье рисовал план за планом: Лучезарный город мог бы появиться в Париже, бельгийском Антверпене, Алжире, Марокко и даже в Москве. Лишь в 1949 году архитектор смог «достучаться» до сильных мира сего: на рискованный проект согласились в индийском штате Пенджаб. Таким образом, Чандигарх (столица штата) стал первым спланированным городом в освобожденной Индии. Пользуясь все той же системой строгого зонирования, Ле Корбюзье построил в Чандигархе Капитолийский комплекс. Он состоит из зданий Суда, Секретариата и Законодательного собрания. Это не было полноценным Лучезарным городом, но впервые победа осталась за архитектором.

Жилой комплекс «Прютт-Айгоу», Сент-Луис, США (1954–1955)Архитектор: Минору Ямасаки Снесен в 1972–1974 годах

Прютт-Айгоу. 1963–1972 годы

После войны жилищный вопрос стал главной проблемой европейского, а позже и американского градостроительства. Быстрое восстановление (или увеличе­ние) жилого фонда было возможно только с помощью типового серийного производства, а любое массовое строительство требовало утвержденных норм и стандартов для рас­чета затрат на материалы и трудовые ресурсы. Модер­низм же еще до войны отверг любые виды традиционного фасадного декора или орнамента — что также было очень выгодно экономиче­ски.

Монотонность и однообразие новых жилых кварталов сразу стали предметом обще­ственной критики. Психологи и социологи указывали на то, что условия жизни в новых районах по воздействию на здоровье и психику человека едва ли не ху­же, чем условия в душных и тесных старых кварталах, с которыми боро­лись мо­дернисты

Человеку оказалось важно представление о собственном доме как об исключительном месте, гарантирующем безопасность, надеж­ность, вопло­щение собственного «я». «Связь человека с местом и через место с простран­ством заключена в жилище», — писал в 1951 году немецкий философ Мартин Хай­дег­гер  M. Heidegger

Bauen, Wohnen, Denken // M. Heidegger. Vorträge und Aufsätze. 1954.. Без уникальных художественных решений, разнообразия город­ского пейзажа и топо­гра­фии кварталов горожане теряли эту важнейшую само­идентификацию.

Жилой комплекс «Прютт-Айгоу» получил свое название в честь героя Второй мировой войны пилота Оливера Прютта и члена конгресса штата Миссури Уильяма Айгоу. В качестве проектировщика было выбрано молодое и амбици­озное архитектурное бюро Минору Ямасаки  Минору Ямасаки (1912–1986) — американ­ский архитектор японского происхождения, автор проекта башен-близнецов, разрушен­ных 11 сентября 2001 года.. Городские власти надеялись, что строительство комплекса поможет расчистить бедные центральные квар­талы и обеспечит социально незащищенные слои населения достойным и ка­чественным жильем. Однако уже через несколько лет после заселения новый микрорайон превратился в неблагополучную и мрачную зону отчуждения. Здесь оставались жить лишь самые маргинальные семьи. Квартиросъемщики были не способны платить за коммунальные услуги, и вскоре городские службы пере­стали обслуживать комплекс. Мусор не вывозился, лифты были сломаны, полиция не приезжала на вызовы. В Прютт-Айгоу переместилось 75 % всего наркотрафика Сент-Луиса. Вечером невозможно было выйти не только во двор — опасно было появляться на лестничной площадке.

Разбирая корни мифа о гибели Прютт-Айгоу, историк архитектуры Катарина Бристоль пыталась доказать, что трагедия была спровоцирована не столько архитектурой, сколько обстоятельствами строительства этого микрорайона. Бюджет на проект постоянно сокращался. Первоначально Ямасаки заплани­ровал комбинации из высотных и малоэтажных зданий. Но чтобы увеличить число квартир, было принято решение построить 33 одинаковых 11-этажных здания. Квартплата в комплексе была достаточно большой: содержать много­этажные дома было дорого. Раздельное проживание белого населения и аф­роамериканцев — изначально планировалось, что комплекс будет разделен на две части, — было отменено, но это привело только к большей сегрегации: большинство белых квартиросъемщи­ков переехали в другие кварталы. Часть запланированных зеленых зон и дет­ских площадок так и не была устроена. В целях экономии архитекторы предло­жили использовать лифты, останав­ливающиеся не на каждом этаже, — жители были вынуждены спускаться и подниматься в длинные стеклянные переходы, чтобы дойти до квартиры или общественных хозяйственных блоков (совмест­ные подвалы, хранилища для велосипедов, прачечные). Постоянные нападения и грабежи происходили именно здесь. В результате Прютт-Айгоу был рассе­лен, а все дома взорваны.

Литература

В Викицитатнике есть страница по темеЛе Корбюзье

• Арнольд У. Европейская архитектура XX века. Эра функционализма ( − гг.), т.2. М.,
• Васильева Е. Идеальное и утилитарное в системе интернационального стиля: предмет и объект в концепции дизайна XX века. // Международный журнал исследований культуры, № 4 (25), 2016, с. 72-80.
• Всеобщая история архитектуры, т. 11. Москва,
• Ле Корбюзье, М. В. Предтеченский Путешествие на Восток. Стройиздат. 1991
• Коэн Жан-Луи. Ле Корбюзье и мистика СССР. Теории и проекты для Москвы. — М.: Арт-Волхонка, 2012. — 316 с. — ISBN 978-5-904508-24-1.
• Миронов А. В. Философия архитектуры: Творчество Ле Корбюзье. — М.: МАКС Пресс, 2012. — 292 с., ил., 500 экз., ISBN 978-5-317-03961-5
• Прокофьев В. Н. Инженер человеческого счастья — Ле Корбюзье / Прокофьев В. Н. Об искусстве и искусствознании. Статьи разных лет. М., 1985.
• Фремптон К.. Современная архитектура: Критический взгляд на историю развития. М., Стройиздат, . ISBN 5-274-00223-4
• Ренато Де Фуско Ле Корбюзье — дизайнер. Мебель, 1929. «Советский художник», 1986
• Cohen Jean-Louis. Le Corbusier. — Köln: Taschen Verlag, 2004. — ISBN 3-8228-3532-3.
• Cohen Jean-Louis. Le Corbusier: la planète comme chantier. — Paris: Textuel, 2005. — 192 p. — (Passion). — ISBN 2-88182-540-0, 978-2-88182-540-8.
• Коэн Жан-Луи. Ле Корбюзье / Пер. с фр. Людмила Кайсарова. — М.: TASCHEN, Арт-Родник, 2008. — 96 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-9794-0136-2.
• Cohen Jean-Louis. Le Corbusier: an Atlas of Modern Landscapes. — New York: Museum of Modern Art, 2013.

Список источников

• probauhaus.ru
• kannelura.info
• moydom.media
• arzamas.academy
• www.the-village.ru
• wiki.sc
• archspeech.com